Недавно мне исполнилось 40 лет.
И хотя я очень люблю дни рождения (я — дива дня рождения, если хотите), этот конкретный день рождения вызвал больше эмоций, чем я ожидала.
От друзей, которые либо уже отпраздновали 40, либо отпразднуют в этом году, все время звучало одно слово: страх.
Я их понимала, но чувствовала прямо противоположное. Я чувствовала себя спокойно, уверенно, с нетерпением ожидая начала нового этапа.
И это меня немного пугало.
Когда я села, чтобы разобраться с этими чувствами, я поняла, что хотя полезно “испытывать страх и идти вперед в любом случае”, не менее полезно принимать (и отмечать), когда страх не является частью вашего уравнения.
Я поняла следующее: 40 — это словно новая жизнь.
Она другая, но не в волшебном смысле “я проснулась такой”. Изменения происходили постепенно, с большим трудом.
Она спокойна, уверена в себе, чувствует себя самой собой, как никогда раньше, хотя и знает, что ее сущность постоянно растет.
Она не боится стареть, или что достигнет произвольного числа, которое в течение многих лет означало надвигающуюся гибель. Кризис. Конец. Потерю чего-то… молодости, например.
Вместо этого она воспринимает этот рубеж как расплату, революцию. Начало второго акта.
Она видит изменения в зеркале: живот, который стал немного мягче, чем раньше; морщины на лице и шее, кажущиеся более выраженными, чем год назад; седые волосы, выглядящие такими же неухоженными, как и то, как она чувствует себя внутри… Но вместо того, чтобы зацикливаться, она понимает, что у нее есть выбор.
Она знает, что может либо поддаться мыслям и ненавидеть себя за то, что ей уже не 20, либо отдать предпочтение красоте, которая приходит с мудростью и опытом.
Она принимает тот факт, что в любой день ее душа, сердце и даже тело могут чувствовать себя на 7, 14, 21, 33, 56 или 80 лет. Что наш физический возраст — это вопрос биологии, а наш умственный, эмоциональный возраст и возраст нашей души — это вопрос менталитета.
Она спокойна перед лицом перемен, зная обо всех трансформациях, через которые она прошла, чтобы оказаться здесь.
Она зажигает свои свечи, сжигает шалфей и читає Пема Чодрон и знает свой знак солнца, и молится духам, которые — она уверена — присматривают за ней. Она подключается к духовным практикам, в которых выросла, и к тем, что нашла по пути, потому что понимает: мы — нечто большее, чем просто наше физическое тело.
Она ходит на терапию, потому что знает, что не может контролировать то, что с ней происходит, но может иметь контроль над своими реакциями.
Она смеется как можно больше, страстно говорит о своих интересах, громко и иногда несносно поет, особенно под банальные поп-песни, которые она любила в 15 лет. Она любит то, что зовет ее сердце, и ее не волнует, что другие ее не понимают.
У нее по-прежнему больше вопросов, чем ответов, но она учится смиряться с неизвестностью.
Она может признать ущерб, нанесенный прошлыми отношениями, — боль, причиненную мужчинами, которых она любила (или думала, что любит; или сомневалась, сможет ли полюбить), и друзьями, отдававшими предпочтение мелочности, ревности или собственным эмоциональным недостаткам, — и все равно молча благодарит их (ведь им не суждено было услышать эти слова) за все, что эта боль позволила ей создать в жизни.
Она также знает, что может быть благодарна за человека и уроки, но при этом сохранять здоровую дозу гнева — хотя бы для того, чтобы убедиться: она никогда не позволит себе принять меньше того, что заслуживает.
Она создает собственную семью, не обращая внимания на чьи-либо ожидания, зная, что кровь не имеет значения, если отсутствует уважение.
Она поняла, что блокировать, удалять и не выходить на связь — это не значит бросать вину или держать обиду. Речь идет о границах и знании своей ценности.
Она любит сильно, даже когда это страшно — особенно когда это страшно, — и знает, что нужно требовать того же от тех, кто ее любит.
Она отказывается сожалеть, предпочитая учиться.
Она учится быть лучшим партнером. Знать о своих триггерах, проблемах с доверием, коротком запале, цепкости. Не возвращаться к старым привычкам и нездоровым механизмам преодоления. Никогда не входить полностью в роль жертвы или преступника, но признать, что все мы способны на то и другое, и важно то, как мы проявляем себя и друг друга каждый день.
Она учится принимать то, что мы все по-разному дарим и получаем любовь. Что ни один человек не видит любовь одинаково. То, что может показаться ей обыденным, повседневным делом, на самом деле является признанием в любви от кого-то другого. Если она обратит на это внимание, то поймет, что эти маленькие акты любви присутствуют почти в каждом моменте ее жизни.
Она еще не стала мамой — по крайней мере, не в традиционном смысле, — но она тепла и заботлива и стремится быть мягкой для тех, кого любит. И, наконец, она знает с уверенностью, которой никогда не испытывала раньше, что однажды услышит драгоценный звук маленького голоса, зовущего ее мамой.
Она чувствует себя как дома в этой уверенности, в этой непоколебимой вере в себя и в то, на что она способна. В ее способности строить и создавать, процветать и преодолевать, оседлать волну принятия и перемен.
Она знает, что бывают дни, моменты, когда на 1000% можно наплевать на все. Сосредоточиться на себе, своих потребностях и желаниях. Сосредоточиться на том, чтобы не делать ничего, кроме того, что приносит ей покой.
Она также знает, что бывают дни и моменты, когда ей нужно сделать шаг вперед ради других, ради мира. Не из обязанности, а из ответственности, заботы и желания сделать все лучше.
Она плачет без причины и по любой причине.
Она плачет, потому что мир полон боли и каждый день напоминает о том, что мы больше не знаем, как проявлять друг к другу элементарную доброту.
Она плачет, потому что мир гораздо прекраснее, чем может выдержать ее сердце. Каждый день напоминает о том, что нас окружает доброта.
Она плачет, потому что горе просочилось в самые темные уголки ее сердца. Она видела, как те, кто любил ее с рождения, испустили последний вздох. Она стояла, холодная и дрожащая, в окружении друзей, когда они окончательно прощались с одним из них. Она смотрела в глаза своей собаке, зная, что через несколько дней ее тело больше не будет принадлежать земле.
Она понимает, что быть человеком — это значит чувствовать все: самые глубокие боли и самые глубокие радости. Печаль, которая разбивает наши сердца, и смех, который медленно собирает их воедино. А затем прощать себя, когда мы чувствуем все это и становимся неуклюжими и подавленными.
Она знает, что истинное прощение — это исцеление себя, а не открытое приглашение впустить тех, кто обижал или не уважал ее, обратно, вооружившись для причинения еще большей боли.
Она все еще учится прощать себя за ошибки и промахи, которые совершила. За те моменты, когда она обижала и не уважала других. И за те, когда она доверяла чужому мнению больше, чем собственной интуиции.
Она наконец-то, с благодарностью, признает, что даже в те дни, когда ей казалось, что она осталась позади — буквально опаздывала в свою собственную жизнь — каждый опыт, каждый момент, каждое взаимодействие всегда происходили точно по расписанию.
Она знает, что место назначения может быть нечетким, и у нее может не быть карты, но она уже прибыла.
Понравилась статья? Поделитесь с друзьями на Facebook:
