Собаку не пустили в поезд. То ли, хозяин не оформил документы вовремя, то ли не купил правильный билет. Не знаю, что. Но верный друг остался на перроне. А мужчина кричал ему из окна вагона – Ты меня дождись! Ты же всё понимаешь! Мне надо! Мне очень надо! Но я скоро приеду!
Соседи по купе и вообще по вагону страшно волновались, и сносили ему деньги на подкуп проводницы. Но бывают такие проводницы, знаете ли, что тебе танк. Непробиваемые. И её “нет” – было-таки –“нет!” Короче говоря, поезд двинулся, а человек высунувшись из окна кричал что-то псу.
А он бежал за вагоном и жалобно скулил. Он остановился у конца перрона, и смотрел с тоской в глазах вслед удаляющемуся составу. И потекли бесконечные, серые дни, наполненные ожиданием и надеждой. Вскоре все работники вокзала города Энн стали подкармливать и прятать пса в теплом здании. Он стал сыном полка, простите, любимцем вокзальных служащих.
Каждый поезд он встречал с надеждой в глазах и носился по перрону, заглядывая в лица выходящих людей. И с каждым следующим лицом, его надежды всё таяли и таяли.
И обычная тоска заполняла всё вокруг, делая этот мир серым и холодным. Так прошёл год. А потом и ещё один. “Видимо, хозяин очень занят” – думал пёс. “Но ведь он не может не приехать. Он же обещал, а он ведь меня любит”. И он ждал, надеялся, и бежал встречать поезда.
И вскоре весь город узнал о собаке по имени Матрос, так его назвали. Сперва десятки, а потом сотни людей стали приходить, и пытаться забрать его домой. Но он вырывался, и бежал на перрон. Ведь там должен был вот-вот появиться его человек. А его человек никогда не врёт – так думал Матрос, вырываясь из рук и сбегая снова и снова.
Так прошло три года.
Холодным зимним утром толпа женщин и пара мужиков – работников вокзала ворвались в кабинет начальника.
–Петрович, Петрович! – кричали они перебивая друг друга. Петрович- там с Матросом что-то случилось.
Петрович – начальник вокзала, серьёзный и требовательный человек, грузной комплекции крикнул :
–А ну тихо! Все затихли. Он поднялся и надел форменный китель и фуражку. Потом достал две таблетки кардилока и выпил их.
–Ждите меня здесь- сказал он.
Выйдя за двери, он вдруг рывком захлопнул их, и повернул ключ в замке. Женщины с той стороны двери стали барабанить в неё кулаками, и обещать громы и молнии на его голову.
Петрович тяжело вздохнул, и поправив на голове фуражку пошёл в зал. По вокзалу расхаживали безхозные покупатели, явившиеся за билетами. Увидев Петровича, они бросились к нему, и стали кричать и требовать. Каждый орал о своём. Гвалт стоял неимоверный. А Петрович шёл сквозь них, как сквозь расстрельный строй. Молча, не говоря ни слова. Внутри у него звенела натянутая струна.
Подойдя к уголку зала, где на тёплой подстилке лежал Матрос, он наклонился и потрогал тело собаки. Потом выпрямился, и отдал честь ушедшему на радугу псу. Так он и стоял, окруженный беснующейся толпой разозлённых покупателей. Некоторые крутили пальцем у виска, некоторые угрожали, а кое кто, сообразив в чём дело, отошли в сторону.
Петрович наклонился, и подняв собаку вместе с её подстилкой, пошел в сторону своей машины. Люди несколько минут до того кричавшие и грозившие ему карами небесными и земными, молча расступались. Они наконец то поняли, что случилось.
Через два часа Петрович вернулся. У него в руках были две большие хозяйственные сумки и несколько табличек, которые он развесил на всех вокзальных дверях. Там было написано вот что:
“В СВЯЗИ С ВНЕЗАПНОЙ СМЕРТЬЮ
РАБОТНИКА ВОКЗАЛА
МЫ ЗАКРЫТЫ ДО КОНЦА ДНЯ”
Петрович подошел к закрытым до сих пор дверям своего кабинета, и тяжело вздохнув, повернул ключ и вошел. На него обрушился град криков, женских кулачков, молотивших его по плечам. Мужики молча стояли в стороне.
–Тихо,бабы, тихо говорю- сказал Петрович, ставя на стол две сумки. Он достал из одной две большие бутылки водки и продолжил –Накрывайте на стол, будем поминать светлую душу нашего Матроса. В наступившей тишине тихонько заплакала уборщица с первого этажа.
–А я ему памятник сделаю- вдруг сказал один из мужиков, -я ведь раньше на кладбище в бригаде по памятникам работал, да выгнали за это дело. И он показал на водку. –Не пью я больше, но за Матроса надо, святой души была собака- дрогнувшим голосом продолжил он и отвернулся.
Через несколько месяцев, к уборщице на первом этаже, подошел мужчина и смущаясь начал бубнить что-то непонятное:
–Собачка, понимаете, может знаете. Давно. Так получилось. Никак не мог вырваться.
Уборщица уронила швабру, вскрикнув и прикрыв рот ладонями бросилась к начальнику:
– Петрович, он приехал!
–Кто? – спросил Петрович.
–Хозяин Матроса.
Петрович встал, и надев форменный китель и фуражку, достал две таблетки кардилока, положив их в рот и запив водой из графина, он сказал уборщице:
–Пойдём, покажешь.
Мужчина ходил по залу.
–Это ты, что ли хозяин Матроса? – спросил его Петрович.
–Какого Матроса? – опешил мужчина, но потом сообразил и радостно воскликнул – ааааа, Брута. А где он? А что с ним? Он до сих пор здесь? Ждёт меня?
–Здесь он- ответил Петрович, серея и темнея лицом. Идём, покажу. И они пошли к выходу из центрального зала. Мужчина семенил за широко шагавшим Петровичем, и объяснял ему, почему никак невозможно было приехать раньше.
Они вышли на перрон, залитый ярким весенним солнцем. Мужик зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел перед собой памятник, стоящий чуть влево по перрону.
Из большой гранитной глыбы был вытесан пёс, смотрящий на поезда, а на постаменте такая надпись:
“ОТ БЛАГОДАРНЫХ ЖИТЕЛЕЙ ГОРОДА ЭНН
САМОМУ ПРЕДАННОМУ ПСУ В МИРЕ
МАТРОСУ!
МЫ ПОМНИМ О ТЕБЕ!!!”
–Как же? Как же так? Он должен был дождаться! Я же говорил ему- вдруг закричал мужик.
Петрович покраснел и выплёвывая ему в лицо слова, сказал:
–Слышь ,ты! Закрой свой рот, и вали-ка отсюда по добру по здорову! А то, не дай Бог чего.
И отдав честь собаке на постаменте, он повернулся кругом по строевому, и пошел в сторону вокзала, не оборачиваясь.
А солнце светило. И заливало весенними бликами людей, бегающих по перрону, и останавливающихся иногда перед необычным памятников собаке.
