Расскажу-ка я вам, как про войну рассказывают детям в той школе, куда пойдет мой сын в следующем учебном году.
Берут они с собой старшеклассников, которым по 16-18 лет, и едут куда-нибудь по местам боевой славы, в местные аналоги деревни Крюково. Там у всего класса отбираются все гаджеты. А взамен выдается рация, одна на взвод, каждому — вещмешок, оружие и форма, взаправдашняя — когда-то принадлежала участнику войны. На шею каждому вешается опознавалка — кто-то становится сержантом Янссеном, кто-то рядовым Ван Молем, имена все из того взвода, который конкретно эту деревню оборонял. Высаживают всю ватагу километров за 15 от деревни, и топают детки по жаре со всем своим барахлом.
Часа 2-3 топают. Оружие, которое не так много весит поначалу, становится очень тяжелым. Рюкзак натирает плечи. Хочется бросить тяжеленные вещмешки и полежать. Хочется поболтать, подурачиться, а нельзя. Тот, кому сержант достался, должен всю эту толпу держать в порядке — чтоб шли тихо, не орали, не отставали, вперед не забегали и не дурили (представьте себя 17-летнего на месте какого-нибудь пацана, которому надо внезапно сдерживать 15 человек своих одноклассников).
Доходят они до деревни, тут их преподаватель-командир ведет к дому, останавливаются.
— Кто тут рядовой Ван Мол?
— Я!
— Когда ваш взвод подошел к этому месту, рядовой Ван Мол подорвался на мине возле этого дома.
С этого момента “рядовой” молчит. Идут дальше.
— Кто тут рядовой Стевенс? — Я?
— В этом месте взвод был атакован, рядовой Стевенс был ранен в бедро и погиб на месте от потери крови, помощь не успела подойти.
И так идут они дальше, пока не доходят до кладбища, и не видят, как стоят в ряд, один за другим, камни с именами тех, чьи опознавалки у них на шее. И понимают, что из 15 в живых остались двое — таких же, как они, восемнадцатилетних салаг, которым хотелось дурачиться, слушать музыку, трепаться с противоположным полом, танцевать и целоваться, а вместо этого — жажда, голод, холод, боль, страх, усталость, и для очень многих — внезапная и страшная смерть.
А песен про “Хотят ли бельгийцы войны” тут нет, если не ошибаюсь.
И про “деды воевали” я тут никогда не слышала…»
