Каждый на войне становится собой. Если раньше можно было прикрыться возвышенными словами, спрятаться за брендовой одеждой или разовой благотворительностью, сыграть «заглавную» роль или хотя бы сделать вид, то война быстро расставила все по своим местам, оголив нутро каждого. На днях рассказали о паре, бросившей родителей-инвалидов без еды и уехавших в Польшу. Когда добрались и отдохнули (с того момента прошло три дня) начали искать волонтеров, чтобы те вскрыли квартиру, напоили стариков и сменили им памперсы. Второй случай не менее шокирующий. Хозяин, спасая свою бесценную жизнь, оставил в доме трех собак, а на дверь повесил замок. Когда опомнился, было поздно. Один пес подох от голода, а те, что покрепче едва смогли встать с подстилок.
В разгромленном Чернигове продавец фруктов, статный армянин, каждый день под обстрелами открывал свой ларек, чтобы дети могли съесть яблоко или апельсин. Его имени, увы, никто не знает, но то, что многим раздавал фрукты бесплатно – подтвержденный факт. Однажды к нему подошла старушка, опирающаяся на палку. Видимо, хотела пару картофелин. Он сложил ей полный пакет и сказал что-то ободряющее. Женщина всю дорогу плакала. Постукивала палкой, бережно прижимала бесценный дар и плакала…
Юлия, живущая в Киеве, вывозила людей из Изюма. В ее родном городе оставалась бабушка и десятилетний сын. Сперва отправила несколько «бусов» и помогла шестидесяти горожанам. Бабулька в машину не села, посчитав, что в дороге может быть слишком опасно. Через несколько дней нашла еще транспорт, но ее родные снова отказались от эвакуации, боясь даже выйти из дома. Со временем связь с городом прекратилась, но Юлия не сдавалась. (в общей сложности вывезла около 1200 человек). Отправилась в оккупированный город в одиночку и стала на месте разрабатывать маршрут. Через речку, поля, села, проселки. Искала рыбацкие лодки, проводников, переправщиков. Спустя месяц наконец-то увидела своего сына. Тот, рыдая, обронил: «Мама, я всегда знал, что ты за мной приедешь!»
В изможденном Мариуполе смельчак по имени Леонид посадил в машину беременную двойней женщину, маму с грудничком и дошкольником и без какого-либо зеленого коридора вывез из города. Ехали с открытыми окнами, чтобы вовремя услышать вражеский окрик или начало обстрела, и с выключенной печкой, пытаясь растянуть топливо до Запорожья. За ним тут же пристроились другие авто. Леонид безостановочно повторял: «Ну обгоните хоть кто-нибудь. Прикройте. У меня ведь одни дети». Не прикрыли. Все боялись ехать первыми…
Война оголила каждого. Кто-то несказанно радуется, что может жить за счет сердобольных поляков и подчеркивает: «Представляешь, за все это время со своей карты не сняла даже цента», а другой разбирает завалы, собирает гуманитарную помощь и спит по пять часов. Одна давняя знакомая несколько раз переезжала из Берлина в Париж, из Парижа в Вену (не понравилось питание), вторая, едва оправившаяся от инсульта, стирает и утюжит для беженцев постельное белье.
Ну что тут скажешь? На войне, как на войне.
