Очень даже удивительно, как это некоторым людям жить не нравится.
Кругом, можно сказать, происходят разные занимательные факты, происходит борьба, развертываются какие-нибудь там события, происшествия, кражи.
Кругом, можно сказать, природа щедрой рукой раздает свои бесплатные блага. Светит солнышко, трава растет, муравьи ползают.
И тут же наряду с этим находятся меланхолики, которые насчет всего этого скулят и ничего выдающегося в этом не видят и вообще не знают, как им прожить на этом белом свете.
Они не знают, как прожить на этом свете и чем, значит, им заняться, или, может быть, им нечем заняться и, может быть, выгодней нырнуть хотя бы в ту же реку Фонтанку.
Конечно, эти люди — по большей части дряблые меланхолики и беспочвенные интеллигенты, утомленные своим средним образованием. Они и раньше, при всяком режиме, разводили свою меланхолию. Так что особенно уж сваливать вину на текущие события не приходится.
И дозвольте заместо этой голой философии рассказать про одного такого утомленного человека. О том, как он перестал грустить и вроде как бы отыскал настоящий смысл жизни. Факт абсолютно правильный и достойный всеобщего внимания.
Одним словом, этот рассказ особо полезно прочитать интеллигентным людям, которые к сорока годам не знают еще, в чем, так сказать, цель жизни. Пущай они будут спокойны, еще не все потеряно на ихнем житейском фронте.
А жил в нашем доме, на Васильевском острове, довольно-таки дряблый бездетный интеллигент Иннокентий Иванович Баринов со своей супругой.
Супруга его была дамочка, как бы сказать, менее беспочвенная. Она круглые дни занималась с кошкой, выводила ее гулять, кормила печенкой и по этой причине особой безвыходной тоски не испытывала.
Иннокентий же Иванович кошки не понимал и не находил в ней особого счастья. Он цельные дни ходил вверх и вниз по лестнице или, знаете, стоял у дома и довольно скучным взором глядел, чего вокруг него делается.
Это был форменный меланхолик. И простой, пролетарской душе глядеть на него было то есть совершенно, абсолютно невыносимо.
Он выпивать не любил, физкультурой не занимался и на общих собраниях под общий смех говорил все неактуальные вещи: дескать, например, мусор во дворе пахнет, — нету возможности окно открыть на две, видите ли, половинки.
Я говорю: простому рабочему человеку не было удовольствия глядеть на такого жильца и квартиранта.
А раз однажды слушается этот наш квартирант со своего этажа.
Спущается он со своего этажа и подходит к нему тут же, на лестнице, наш председатель и говорит:
— Так что, — говорит, — как вам известно, средний флигель угрожает падением и по случаю этого стихийного бедствия предвидятся некоторые перемены.
— Какие, — говорит, — перемены?
— Перемены, — говорит, — обыкновенно какие: комиссия выселяет жильцов по разным другим квартирам. Комната у вас большая, опять же кухня, и придется вам потесниться по причине такого бедствия.
Одним словом, объяснил, что вселяют ему в квартиру двух жильцов со среднего флигеля. Иннокентий Иванович говорит:
— Я на это не соглашаюсь. Я, говорит, с самого начала революции проживаю в этой квартире и не дозволю, говорит, производить над собой разные эксперименты.
Председатель говорит:
— Так что особого дозволения у вас не спросим. Нам, говорит, это ваше дозволение необязательно.
Тут Иннокентий Иванович ужасно изменился в лице, начал хвататься за председателя. Просит его и умоляет.
— Я, — говорит, — больной и нездоровый интеллигентный человек и мне, говорит, нипочем невозможно слушать в своей квартире посторонний шум и разные разговоры. Я, говорит, сам едва-едва проживаю вместе со своей супругой. А если, говорит, еще добавить две-три персоны, то, говорит, за последствия не ручаюсь.
Председатель говорит:
— В крайнем случае, болезни мне ваши не известны и вы, говорит, напрасно за меня хватаетесь. А если, говорит, вы такой чересчур интеллигентный человек, то представьте удостоверение, в силу чего вам полагается отдельная площадь.
Очень горячо ухватился за эти слова Иннокентий Иванович.
Кинулся он наверх в свою квартиру. Надел поскорее прорезиненное свое пальтецо и побежал узнавать, как и что и где ему раздобыть свидетельство и на какую комиссию ему податься.
Кинулся Иннокентий Иванович по этим неотложным делам и, впопыхах, от полного расстройства чувств позабыл закрыть свою квартиру.
А надо сказать, что супруга его в это беспокойное время где-то прогуливала свою кошечку и никак не предполагала, что течение ихней жизни несколько изменится.
Или Иннокентий Иванович совершенно не прихлопнул дверь и она, так сказать, навела на определенные мысли проходящих граждан, или кто-нибудь проследил движение обстоятельств, только, одним словом, эту квартиру в ударном порядке обчистили. И не так, чтобы очень сильно обчистили, но все же кой-какие вещицы вынесли.
Очень ужасный крик подняла мадам Баринова, вернувшись назад со своей кошечкой.
Весь дом сбежался на этот дамский крик.
Начали соседи брызгать водой в мадам Баринову. Начали ее приводить в христианский вид. Начали успокаивать и подсчитывать ее убытки.
Определенно не хватало осеннего пальто, бинокля, галош и еще разного другого семейного инвентаря.
И вот в это время является Иннокентий Иванович после успешного окончания своих дел.
Надо сказать, он довольно геройски перенес эту кошмарную драму.
Он, в первую голову, разогнал из своей квартиры собравшихся жильцов, чтоб они, так сказать, под горячую руку не вынесли остальное имущество. Затем, не снимая своего международного пальто, побежал делать заявление в уголовный розыск.
Весь следующий день Иннокентий Иванович бегал по своим делам: дважды заявлялся в угрозыск, ходил по рынкам и, так сказать, глядел, не поступили ли в продажу его унесенные вещи.
Следующие дни Иннокентий Иванович также не присел. Он ходил на комиссию, хлопотал, чтоб прислали ищейку и дежурил на рынках.
В довершение всего на девятый день Иннокентий Иванович, мотаясь по своим делам, ссыпался с лестницы и вывихнул себе правую руку.
Он мужественно перенес и это испытание. Еще лежа на лестнице, он твердым голосом командовал и отдавал приказания. Он велел вызвать карету скорой помощи и поехал в больницу с полным сознанием исполненного долга.
А через несколько дней Иннокентий Иванович со своей забинтованной ручкой снова принялся за свои срочные дела.
Утром он ходил по своим делам, днем ездил в больницу — массировать свою ручку и вечером в кругу своих знакомых и родственников Иннокентий Иванович отчитывался, так сказать, за истекшие сутки.
И этот человек, этот беспочвенный интеллигент, в короткое время сильно переменился.
Раньше морда у него была грустная, кожа бледная и прыщеватая, а сейчас кровь заиграла на его лице и привились разные бодрые жесты и движения.
Он форменно воспрянул духом и весь превратился в энергичного, достойного гражданина.
Конечно, нельзя сказать, будет ли у него такая душевная смелость на всю жизнь. Но, может быть, и на всю жизнь. Смотря как обернутся его дела. Может быть, председатель в суд на него подаст за неплатеж. А там, может, угрозыск снова вызовет его по поводу похищенных вещей. А там, может, бегая по своим делам, Иннокентий Иванович снова сломает еще одну ручку или вывихнет ногу. И, может, помрет счастливый в полном довольстве. И, помирая, будет думать о своих делах, которые наполнили ему жизнь, и о той борьбе, которую он с честью вынес на своих плечах.
Недаром в свое время товарищ Буденный воскликнул: «И вся-то наша жизнь есть борьба».
Источник: izbrannoe.com
Понравилась статья? Поделитесь с друзьями на Facebook:
