На днях мы с семьей вернулись в Киев.
Жили все это время недалеко, в пятидесяти километрах от города. Совсем рядом, по Броварскому направлению, шли затяжные бои. Отчетливо слышались взрывы, что-то вынюхивали беспилотники и полосовали чуткий мартовский воздух истребители. Мы гуляли с дочерью во дворе или за воротами. С одной стороны – размеренная линия хат, с другой – рыжебородое поле. Колкая равнодушная стерня, суеверные воробьи и опрокинутое небо. Когда слышали подозрительные звуки, Тоня испугано жалась: «Мамочка, опять гром?» Я ей пыталась рассказать о весенних грозах. Со временем случилась реальная гроза, едва не лишившая рассудка. Я лежала в кровати, а ноги подпрыгивали и куда-то бежали без моего согласия. Внутри дрожала гортань, пищевод, селезенка, ведь гром больше не ассоциировался с громом. Он один в один походил на разрушающие звуки войны.
Киев изменился. Он стал немногословным и сдержанным, будто повзрослел на сто с лишним лет. В нем теперь каждый шаг выверен, каждый вдох – точен, каждое слово – по сути. Слегка расширились улицы, зато у многих сжались кулаки. Днепр разошелся жидкой рябью, тем не менее все наши мысли сошлись в одной твердой точке.
Я, как и многие, до сих пор не научилась жить на войне. Не приняла ее и не приспособилась к новым условиям. Продолжаю сопротивляться реальности и вздрагиваю от малейшего звука. Особенно ночью. Особенно, когда валится тишина или сирена заводит леденящую песню. Безостановочно думаю… Пытаюсь уловить смысл и все больше упираюсь в бессмыслие. Ведь организовать войну – легко. Собрал танки, выставил в ряд грады, заправил бомбами самолеты и вперед. Разрушать, убивать, громить. Складывать гармошкой когда-то высотные и веселые дома, оставлять воронки на детских площадках, минировать игрушки. А попробуй разбить черешневый сад или парк с рододендронами. Выстроить сруб и наполнить его каминным теплом. Организовать деревню или город. Открыть в нем детский центр или парк развлечений. Обустроить школу и заполнить уютным кроватками детский сад…
Убить – секунда. Одна неказистая, неучтенная, невзрачная секунда. Замахнулся, взвел курок, прицелился. Пульнул в живот девушке, бегущей к своим родителям, и оставил умирать на тротуаре. А что? Разве жалко? Ведь это не сестра, не жена и не любимая, а какая-то безымянная с улицы Ботанической. Вот только у этой «безымянной» было имя и фамилия. Кот по кличке Зорро, мечта увидеть Неаполь, и привычка есть леденцы в моменты жизненных трудностей.
Сегодня одна из читательниц рассказала о муже, находящемся на передовой. Во время освобождения одного из поселков области, военные впервые решили переночевать в оставленном доме. Ведь долгие недели спали в окопах. Зашли, поздоровались с иконами и сняли обувь. Ее муж, заметив фиалки на подоконниках, тут же их полил. Затем мылись, отогревались, ужинали. Уходя, пропылесосили…
