Помирает старый немец. Это не байка, не анекдот, это на самом деле у нас в деревне было.
Жил у нас в деревне немец, я про него вроде даже что-то рассказывал. И вот за восемьдесят уж ему, и вроде так-то ничего еще, крепкий, а с головой уже не особо. Заговариваться стал, потом память терять, а потом и совсем слег. Доктор посмотрел, и сроку дал совсем немного. Неделя, две от силы. Ну, родственники съехались конечно все, близкие, дальние, сыновья, внуки. Даже тот который давно в Америке, и тот прилетел.
А у немца минуты просветления все реже, уже и не узнает никого, то он воюет опять, то на зоне лес валит, то на МТС трактора чинит. И вот в одну из редких минут возвращения в реальность он вдруг говорит.
— А где это Пашка Горелов, что-то я давно его не вижу?
Родственники весьма удивились такому вопросу. Даже не сразу сообразили, про кого речь. Потом вспомнили. Ну да, был такой мальчишка в деревне, даже с кем-то из сыновей в параллельном классе учился. Жили вроде эти Гореловы через три дома. Вроде кто-то из них и сейчас там живет. Только никогда никаких даже похожих на близкие отношений меж их семьями не было, едва знались. А Пашка, тот вобще сразу после школы умотал куда-то учиться, и так больше и не вернулся. Вроде говорят, в Москве инженером устроился, но правда, нет ли, кто знает? А немец знай талдычит свое — подать мне сюда Пашку, и все.
Ну, дело попахивает последней волей умирающего, стали выяснять. Адрес нашли, телеграмму дали, пригласили на переговоры. Але-але! Павел Афанасьич, христом богом, мы вам что хотите, мы вам дорогу оплатим. Ну, тот тоже обалдел слегка, но все же люди, все человеки, да и любопытно, что это старику за каприз в могилу глядя в голову ударил. Говорит — только на день если, конец квартала, очень много работы.
И приезжает. Ну, его конечно на вокзале как дорогова гостя, встречают, в такси сажают, везут к деду.
Входит он, здрасьте-здрасьте, как поживаете, вот он я приехал, как просили. Дед его узнал. Эко, говорит, ты вырос. Важный стал, в галстуке! С портфелем! А ну-ка, говорит, помогите встать, что ж я перед таким дорогим гостем как бревно валяюсь, я ведь еще не помер!
Человек из самой Москвы ехал, а я лежу. Тут конечно подскочили, встать помогли. Стоит немец, на клюку свою опирается, говорит Пашке:
— Ну-ко, подойди.
А все значит стоят тоже, дыхание затаили, вот сейчас и откроется страшная тайна. Ну, тот подходит, дед перехватывает свою палку половчее, и обушком Пашке точно в лоб — нна! Тот за голову схватился, а дед говорит:
— Это тебе за фашиста.
И со второй руки по уху плашмя — нна.
— А это тебе за недорезаного.
Тот отскочил, кричит:
— Совсем с ума спятил, старый? Это ты за этим меня из Москвы звал?
А сам за голову держится, крепко ему прилетело. Старик:
— А как же? Мне ведь помирать вот-вот, я все лежу и вспоминаю, какие долги не розданы. С долгами в могилу неохота. И по всему выходит, вот ты один остался. Теперь значит и помереть можно.
Ну, а вокруг конечно все суетятся, головами качают, полотенце мокрое гостю суют, охают, ахают. Неловко, действительно, получилось. Ехал человек из Москвы, а ему на вот. Он полотенце ко лбу прикладывает, а сам говорит.
— Эко, говорит, ты злопамятный какой, немец! Тридцать лет уж почитай прошло, а ты все помнишь! Ну чисто фриц недобитый!
Немец:
— Кто фриц недобитый? Я фриц недобитый? Ах ты!
Вскакивает, палку наперевес, и за Павликом. Тот наутек. Бегут по деревне, впереди Пашка, в галстуке, с портфелем, за ним немец, в подштанниках, с клюкой.
— Я те, сопляк, покажу — недобитый! Твой батька еще в штаны ссался, я колхоз поднимал!
И тридцати лет как не бывало. Ну, потом как-то все это дело замяли. Старый человек, из ума выжил, что с него возьмешь. А немец после этого вдруг взял, и помирать передумал. Родственникам говорит:
— Все, валите. Нечего тут сидеть выжидать, ничего вам тут интересного больше не будет.
И разогнал всех. Оклемался, и с головой все наладилось. И пару лет еще по деревне коз гонял.
Источник: pandda.me
Понравилась статья? Поделитесь с друзьями на Facebook:
