Некоторое время назад мы с другом пили кофе, когда ему позвонили.
Это была одна из его подруг, и она рыдала на другом конце провода. Мой друг встал, извинился передо мной (хотя я все поняла) и сказал, что ему нужно срочно уйти, чтобы позаботиться о своей плачущей подруге, так что “не могли бы мы сделать это в другой день?”
Я кивнула. И мы действительно встретились в другой раз.
Тогда он упомянул, что его подруга детства, которая плакала несколько дней назад, переживает тяжелый разрыв со своим парнем. Она была “очень хрупкой” и раньше у нее были очень плохие отношения. Поэтому, когда возникли проблемы с ее последним парнем, мой друг забеспокоился и поспешил быть с ней.
Очень непринужденно я спросила его: “Ты бы бросился ко мне, если бы я когда-нибудь заплакала по телефону?”
Я до сих пор помню ошеломленное выражение его лица. Первые несколько секунд его лицо было лишено выражения — полная и абсолютная пустота. Затем он пожал плечами, покачал головой, снова пожал плечами, начал что-то говорить и остановился. Затем он снова уставился на меня.
Я поняла.
Мысль о том, что я могу плакать по телефону или где-либо еще в любое время, была для него совершенно чуждой. Он никогда не представлял меня плачущей. Никогда. Наконец он нашел слова, которые искал, и сказал: “Рита, я никогда не думал о том, что ты можешь плакать по какому-либо поводу. Ты такая сильная. Тебе никто и ничто не нужно”.
Теперь была моя очередь быть несколько ошеломленной. То есть, я догадывалась, что он видит меня именно такой. Но никогда не плакать? Всегда сильная? Ни в ком не нуждаюсь? Серьезно? Это то, что он действительно думал обо мне?
Я была в тупике. Колеблясь между тем, что мой разум полностью разрушен, и попыткой понять смысл происходящего, я решила поиграть с огнем и подколола его: “Правда? Ты думаешь, что я какая-то холодная с у к а, у которой нет чувств и которая, как остров, больше ни в ком не нуждается?”
Он яростно покачал головой. “Рита. Ты вовсе не холодная. Но, да. Мы все думаем, что ты — человек, которого ничто не тревожит, кому комфортно в одиночестве, и который ни в ком не нуждается. И уж тем более в таком, как я. Почему бы тебе вообще захотелось обратиться ко мне, если бы тебе нужна была помощь? Что я могу сделать такого, чего ты не можешь сделать сама?”
Я не была уверена, должна ли я аплодировать себе за то, что меня считают суперженщиной, или взвыть от того, что мой друг считает меня несокрушимой. Пока я не могла найти ответ, я сделала себе пометку: никогда не плакать в присутствии этого парня, потому что он будет спасаться бегством.
Хотела бы я сказать, что это первый раз, когда со мной такое случилось. Но нет, это происходило со мной почти всю мою взрослую жизнь.
Тот факт, что у меня есть внутренняя сила, что я не распадаюсь на части из-за того, что меня бросила подруга или парень, что я не плачу, когда смотрю “Дневник памяти” или “Марли и я”, что я человек, который с огромным удовольствием проводит время с друзьями и расслабляется, но при этом мне одинаково комфортно наедине с собой, был и благом, и бедой в моей жизни. По большей части, это благо, потому что это делает меня сильной и независимой. Но это также и проблема, так как слишком упрощает меня для других, и когда те, кто должен быть рядом со мной, часто пренебрегают моими потребностями и, как и этот друг, имеют обо мне представление, которое не всегда соответствует действительности.
Мне не раз приходилось слышать от других, что они не беспокоятся обо мне. Однажды взволнованный друг сказал мне: “Ну и дела, Рита. Перестань говорить так, будто тебе нужна наша помощь. Мы приходим к тебе, чтобы разобраться со своими проблемами”. Он сказал это со смехом, который был меньше похож на веселость и больше — на обеспокоенную гримасу.
Но есть большая разница между “быть сильным” и “быть безэмоциональным роботом, которому ничего и никто не нужен”.
Первое — это потрясающе. Быть сильным человеком — это привилегия. Это дает вам мужество справиться со всем, что подбрасывает вам жизнь, и уверенность в том, что все будет хорошо.
Но второй вариант предполагает, что сила в человеке означает, что он не нуждается в сочувствии, сопереживании, мягкости, доброте или поддержке. Чем старше и сильнее я становилась, тем меньше люди беспокоились обо мне. Они не были и не являются жестокими, но иногда мне кажется именно так. Когда тебя считают сильным, способным справиться с чем угодно человеком, считается, что ты не нуждаешься ни в чьем сочувствии, мягкости или поддержке.
“Рита может справиться с чем угодно, чувак!” Я слышала это всю свою жизнь. И по большей части я плыла по течению.
Но мне кажется немного несправедливым, когда твои друзья бросаются к другим, когда те ноют о паршивом начальнике, попросившем их поработать несколько дополнительных часов в выходные, или когда они не получили работу, которую, по их мнению, должны были получить, или когда парень не подобрал мокрое полотенце с пола в ванной, или когда они “выпотрошены” после просмотра “Фрагменты женщины”.
И тут появляешься ты: на дворе декабрь, самый худший месяц в твоей жизни, когда ты потеряла человека, который значил больше, чем весь твой мир. И ты плачешь в агонии, а друзья и родственники проходят мимо тебя с неловким и отстраненным видом и не могут ничего сказать или сделать, потому что: “Ты видишь, какая Рита эмоциональная? А я всегда думал, что она такая сильная!” (История на основе реальных событий, да-да!)
Не поймите меня неправильно. Мне нравится моя сила. Мне нравится знать, что я могу справиться со всем, что бросает в меня мир и/или Бог. Я приложила сознательные усилия, чтобы превратиться из человека со “стаканом наполовину пустым” в человека со “стаканом наполовину полным”. Я больше не беспокоюсь о том, что все идет не по плану. Я по-прежнему амбициозна и упорно работаю над достижением своих целей, но я также научилась расслабляться и плыть по течению.
Я также смирилась с тем, что мир смотрит на меня и видит во мне сильную женщину.
Но, блин, было бы здорово, если бы хотя бы раз — хотя бы один раз! — кто-то увидел меня саму сквозь мою силу. Было бы здорово, если бы они увидели уязвимость за моей силой вместо того, чтобы замолчать или сказать: “Сейчас не время для шуток, Рита”, или неловко попятиться, когда они увидят несколько капель слез, текущих из моих глаз. Было бы здорово, если бы хоть раз они вместо этого крепко сжали мои руки и сказали: “Все в порядке, Рита. Ты не должна быть сильной всегда. Мы рядом”.
Хотя бы ОДИН раз.
