Милтон Эриксон известен во всем мире как крупнейший специалист в области медицинского гипноза. Его называют лучшим психотерапевтом XX века – и это, пожалуй, не преувеличение.
Эриксон утверждал, что людей, не поддающихся гипнозу, не существует. К нему приходили пациенты, которым не помогли годы лечения, и он исцелял их – зачастую всего за один сеанс. Заикание, фобии, депрессии, алкоголизм, наркомания, анорексия, бессонница, непереносимая боль – казалось, не существует проблемы, с которой он не справлялся бы блестяще.
«Они приходят сюда, и я рассказываю им истории. Потом они уходят домой и меняют свою жизнь», – вот так просто объяснял Милтон Эриксон магию, которая происходила на его сеансах.
Нет, он не собирал стадионы и не прибегал к зрелищным приёмам. Он спокойно работал день за днём в клинике или прямо в своём доме в Фениксе. Магия заключалась не в умении устроить эффектное шоу, а в результатах, которые он с невероятным постоянством демонстрировал год за годом.
«Опытный психиатр может поставить предварительный диагноз, пока больной идет от двери кабинета к столу врача», – говорил Эриксон.
Именно это он и делал. О его феноменальной наблюдательности слагали легенды. С первых минут встречи Эриксон распознавал проблему, а потом – разговаривал с пациентом – всегда по-разному, стандартных приёмов не было. Кому-то говорил всего одну фразу, а кому-то рассказывал историю. Потом человек уходил – без каких-либо намёков, что что-то изменилось. А потом происходило чудо.
Его терапевтические сессии изучали снова и снова, делали записи и разбирали по слогам, пытались «измерить алгеброй». Нам очень повезло – именно этим исследователям мы обязаны тем, что подробные записи гипнотических сеансов доктора дошли до наших дней.
Метод эриксоновского гипноза отличается недирективностью: терапевт не даёт клиенту указаний, а помогает ему войти в особое состояние — Эриксон называл его трансом. Человек бодрствует и активно общается с терапевтом, но фокус его внимания смещается из внешней среды «внутрь себя». Внешне это выглядит так, будто он «находится не здесь»: взгляд обращён «внутрь себя», дыхание замедлено, тело расслаблено. Эриксон считал транс естественным состоянием человека, необходимым ему для обработки внутреннего опыта.
Эриксон утверждал, что способность к исцелению есть внутри каждого человека, а он всего лишь запускает процесс. О том, что в человеке заложены огромные ресурсы самоисцеления, он знал не понаслышке – врачи его приговорили, когда ему было 17 лет.
«До утра мальчик умрёт»
В старшей школе Милтон тяжело заболел полиомиелитом – болезнью, с которой тогда ещё не научились бороться. Врачи сказали его матери, что он не доживёт до утра. Возможно, та ночь стала переломной во многих смыслах.
Он часто рассказывал о ней впоследствии:
Я лежал в своей комнате и услышал, как врачи говорят моей матери: «К утру мальчик умрёт». Я был страшно зол: как можно говорить женщине, что её ребёнок не доживёт до утра?! Когда мать вошла в его комнату, на ней лица не было. И тогда я попросил ее передвинуть большой сундук, чтобы он встал под другим углом к кровати. Я заставлял её двигать сундук снова и снова, пока, наконец, он не встал так, как мне хотелось. Этот сундук закрывал мне пейзаж за окном, и – разрази меня гром – я не хотел умереть, не увидев заката!
Он выжил, но полиомиелит имел страшные последствия – подросток оказался полностью парализованным. Он не только не мог двигаться – болезнь лишила его всех чувств, кроме зрения и слуха. И врачи вынесли новый приговор: полная наподвижность – это не временно, это навсегда.
Каждый день его выносили во двор и он лежал там, наблюдая как играют его братья и сёстры. Он смотрел, как его младшая сестра встаёт на ножки, ловит равновесие, делает шаг.
Он снова и снова «прокручивал» в мозгу сценарий, как бы мысленно помещая себя в тело сестры он представлял, как подтягивает ногу, встаёт, ловит равновесие… И случилось невероятное – вопреки прогнозам врачей, научился ходить во второй раз – «через мозг».
«Мне повезло – я был парализован»
То, что большинство людей сочли бы трагедией, он считал своей большой удачей. Своим ученикам он рассказывал об этом так:
«Понимаете, у меня было огромное преимущество перед другими. Я был полностью парализован, а воспаление было таким, что ощущения были тоже парализованы. Я мог двигать глазами и слышать. Что я мог сделать, чтобы хоть как-то развлечь себя? Я начал наблюдать за людьми и всем, что меня окружало. Я скоро узнал, что мои сестры могут говорить «нет», имея в виду «да». И они могли сказать «да», подразумевая в то же самое время «нет». Я начал изучать невербальный язык и язык движений тела». Болезнь подарила мне наблюдательность.
Это не было красивой позой. Главной чертой характера этого уникального человека было гениальное умение радоваться жизни и доходящая до абсурда способность воспринимать всё происходящее с ним как подарок судьбы.
Трудности не сделали его мрачным героем, стойко выдерживающим жизненные удары. Напротив, он всегда был очень весёлым и добродушным человеком с «солнечной» улыбкой и заразительным смехом.
Полностью восстановиться после болезни ему так и не удалось. До 50 лет он ходил с тростью, а потом второй приступ полиомиелита приковал его до конца жизни к инвалидному креслу. Его мучили постоянные головные боли – результат осложнений, почти не действовала правая рука, левая тоже была ограничена в движениях. Только половина диафрагмы была подвижна, губы частично парализованы, язык смещен.
Болезнь изменила его гортань – речь стала глухой и невнятной, похожей на механическую. Но и это он сумел сделать своим преимуществом! Его тихий, монотонный голос, медленно и размеренно произносящий слова, стал тем самым легендарным инструментом, мгновенно погружающим пациента в транс.
Пятый элемент
Несмотря на многочисленные попытки описать работу Эриксона и множество методик, основанных на его осмыслении его опыта, надо признать: магию словами не объяснить.
Понятие «эриксоновский гипноз» прочно вошло в учебники по психотерапии, многие специалисты более или менее успешно используют приёмы Эриксона, но полностью повторить его результаты не удалось пока никому. Возможно, тот самый секретный ингредиент в волшебной формуле доктора Эриксона – его феноменальная личность. Известность пришла к нему довольно поздно и мало его изменила. Уже будучи знаменитым, он сохранил простоту, способность заразительно смеяться и с удовольствием делиться знаниями.
Милтон Эриксон прожил долгую счастливую жизнь, был не только невероятно успешен в работе, но и стал главой очень большой и дружной семьи. Он был счастлив в браке и вырастил восьмерых детей, которых очень любил и которыми гордился.
До последнего дня он работал – проводил обучающие семинары в своём доме в Фениксе. Он скончался, немного не дожив до 80 лет, – 25 марта 1980 года.
Вспоминая этого удивительного человека, мы публикуем описание случая из его практики, записанное его учеником, Дж. Зейгом.
История Бетти
«В октябре 1956 года меня пригласили выступить на Всеамериканском совещании психиатров по вопросу о применении гипноза в главной бостонской больнице штата. Меня попросили не только прочитать лекцию о гипнозе, но и показать кое-что из техники.
Я походил из палаты в палату, пока не заметил двух беседующих медсестер. Я понаблюдал за ними, за их поведением. Когда они кончили разговаривать, я подошел к одной из них, представился и сказал, что буду читать лекцию о гипнозе на совещании и не согласилась бы она стать объектом внушения.
Она ответила, что о гипнозе ничего не знает, ничего на эту тему не читала и никогда не видела, как это делается. «Тем лучше, – заметил я, – из вас получится отличный объект». «Если вы считаете, что у меня получится, я буду очень рада помочь».
Я сказал, что буду работать с сестрой Бетти, врачи запротестовали: «С ней нельзя работать. Она уже два года проходит курс психоаналитической терапии. У нее компенсированная депрессия (т.е. серьезное депрессивное состояние, но пациент борется с болезнью, продолжает работать, невзирая на угнетенное, тоскливое состояние).
Доктор Алекс добавил: «У нее ведь еще суицидальный синдром. Мы уже получили от нее заявление об уходе. Она может покончить с собой, как только уволится. Нет, ее нельзя использовать».
Протестовали все: и лечивший Бетти психоаналитик, и доктор Алекс, и персонал больницы, и все сестры.
«К сожалению, мы с Бетти договорились работать с обоюдного согласия. Если я пойду на попятный и откажу ей, при ее депрессии, она воспримет мой отказ как свою полную ненужность и покончит с собой в тот же вечер». В конце концов я их убедил.
Закончив лекцию, я обратился по очереди к нескольким присутствующим, чтобы продемонстрировать несложные приемы гипноза. Затем я сказал: «Бетти, встань, пожалуйста. Теперь медленно иди к сцене. Иди прямо на меня. Сейчас иди не очень быстро и не очень медленно, но с каждым шагом входи постепенно в транс».
Когда Бетти, наконец, оказалась на сцене, стоя прямо передо мной, она уже находилась в очень глубоком трансе. Я продемонстрировал каталепсию и анестезию кисти.
Потом я сказал Бетти: «Неплохо было бы нам с тобой побывать в Бостонском дендрарии. Мы можем это легко осуществить». Я рассказал ей об искажении времени, как можно расширить или сжать время. «Итак, время расширилось, и каждая секунда стала днем».
Она представила, что мы с ней находимся в дендрарии. Я показал ей, как погибают однолетние растения, поскольку уже наступил октябрь, как меняют цвет листья, как это обычно бывает в Массачусетсе в октябре. Я показывал ей разные деревья, кустарники и вьющиеся растения и обращал ее внимание на разнообразный узор листьев. Следующей весной снова высадят однолетние растения. Я рассказывал, как цветут разные деревья, какие они приносят плоды, какие у них семена и как птицы, поедая плоды, разносят семена, которые могут прорасти в подходящих условиях и дать жизнь новым деревьям. Я очень подробно рассказал о дендрарии.
Затем я предложил отправиться в бостонский зоопарк. Там, как мне известно, родился маленький кенгуренок, и, может, нам повезет, и он вылезет из маминой сумки и покажется нам. Я объяснил, что новорожденных кенгуру называют «джои» и что размером они не более двух с половиной сантиметров. После рождения они доползают до маминой сумки, присасываются к соску и уже не могут его выпустить благодаря особым физическим изменениям, происходящим во рту кенгуренка. И вот он сосет, и сосет, и сосет, а сам растет. Я думаю, он месяца три сидит в сумке, прежде чем выглянуть наружу. Мы осмотрели кенгуру, полюбовались на малыша, выглянувшего из сумки. Навестили тигров и их котят, львов и львят, медведей, мартышек, волков и всех остальных животных.
Затем я предложил ей прогуляться в сторону взморья, к месту, известному как Бостон Бич. Я рассказал, что Бостон Бич существовал задолго до того, как пуритане осели в Массачусетсе. Это было любимое место индейцев. Да и первые поселенцы не могли не отметить красоту этого побережья. А сейчас это любимое место отдыха для многих поколений и останется таким на долгие времена. Мы любовались океаном. Сначала он был совершенно спокоен, затем поднялись штормовые волны, а за ними огромные водяные валы. Постепенно шторм стих и только набегал и откатывался прилив. Я опять вернул ее в больницу.
Продемонстрировав еще кое-какие элементы гипнотического состояния, я сердечно поблагодарил Бетти за бесценную помощь и за то, что она так многому научила присутствующих, разбудил ее и, продолжая рассыпаться в благодарностях, отправил в палату.
На следующий день Бетти не вышла на работу. Сотрудники переполошились и послали к ней домой. В доме не было никаких следов Бетти, ни записки, ни ее больничной униформы… только ее обычная одежда. Вызвали полицию, но тела Бетти так и не смогли найти. Она исчезла, как будто ее и не было вовсе. В самоубийстве Бетти винили доктора Алекса и меня.
На следующий год я снова читал лекции в Бостоне. Надо мной все еще продолжало висеть тяжкое обвинение. Лет через пять все, кроме меня, постепенно забыли о Бетти. Прошло еще десять лет, но о Бетти так ничего и не стало известно.
Шестнадцать лет спустя, в июле 1972 года, у меня раздался междугородный звонок – вызывали из Флориды. Я услышал женский голос: «Вы меня, наверное, не помните. Это Бетти, медсестра, с которой вы проводили сеанс гипноза в бостонекой больнице в 1956 году. Мне сегодня как-то подумалось, что вам, возможно, будет интересно узнать, что со мной произошло».
«Еще бы не интересно!» – ответил я.
«Закончив свою смену в больнице, я в тот же вечер направилась в вербовочный пункт военно-морского флота и тут же завербовалась медсестрой в военно-морской медицинский корпус. Я отслужила два срока, была демобилизована во Флориде и устроилась на работу в больнице. Я познакомилась с отставным офицером военно-воздушных сил, и мы поженились. Сейчас у меня пятеро детей, и я продолжаю работать в больнице. А сегодня я вдруг подумала, что вам, возможно, хотелось бы узнать, как сложилась моя судьба». Я попросил разрешения рассказать о ней. «Ради Бога, мне все равно,» – ответила она. С тех пор мы ведем активную переписку.
Что я хотел сказать, когда внушил ей, что мы находимся в дендрарии? Вот жизнь во всех ее проявлениях: в настоящем, в будущем, в цветах, плодах и семенах, в разнообразии лиственных узоров. И в зоопарке перед нами была жизнь, подрастающая и зрелая, с ее необычайным чудом – перелетом птиц. Затем мы любовались берегом океана, как любовались до нас многие поколения людей и еще многие будут любоваться в будущем, воплощая в себе беспрерывную нить жизни. И всех их завораживали неразгаданные тайны океана: миграция китов и морских черепах, подобные перелетам птиц.
Ради всего этого стоит жить. Никто кроме меня не знал, что это был сеанс психотерапии. Присутствующие слушали, что я говорил, и думали, что я демонстрирую искажение времени, вызываю слуховые и зрительные галлюцинации, показываю явления гипноза.
Но им и в голову не пришло, что это была направленная психотерапия.
Источник: izbrannoe.com
Понравилась статья? Поделитесь с друзьями на Facebook:
